Интервью с Ишиным Андреем Вячеславовичем, доктором исторических наук, профессором Таврической духовной семинарии и Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского, членом Общественной палаты Республики Крым.

- Андрей Вячеславович, 30 марта в Крымской Митрополии молитвенно почтили память Святителя Гурия Таврического. Выступая на различных общественных мероприятиях, конференциях и круглых столах, Вы неоднократно актуализировали мысль о необходимости установки памятника этому церковному деятелю. Почему это так важно сегодня?

- Божественный апостол Павел призывает нас: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр.13:7). Память о таких великих подвижниках, как Святитель Гурий оживотворяет наше общество, одухотворяет и духовно окрыляет церковную жизнь. И установка памятника — это, с одной стороны, дань памяти обширным и многогранным заслугам Святителя перед Русской Православной Церковью и нашим Отечеством, а, с другой — памятники таким людям являются живыми и, хочу подчеркнуть, действенными символами нашей духовной связи со святыми, их молитвенного предстояния за нашу землю и наш народ, которое в вечности приобрело особые измерение и силу.

- Как Вы можете охарактеризовать духовный путь Святителя? Как начинался и через какие земли пролегал этот путь до начала служения Архипастыря в Таврической земле?

- Владыка Гурий (в миру Григорий Платонович Карпов) (1815 – 1882) относится к числу таких церковных и общественных деятелей, труды которых уже при жизни становятся предметом пристального осмысления современников. После ухода этих подвижников из земного мира осмысление их деятельности и великого духовного наследия продолжается, с годами неуклонно приобретая все более глубокий характер.

И это не удивительно. Высокая духовность пронизывала весь жизненный путь Святителя. В историю Православной Церкви Епископ (с 1881 г. Архиепископ) Таврический Гурий вошел как человек удивительной кротости, незлобия, добросердечия, жертвенности. Поистине это был добрый пастырь, мудрый и дальновидный кормчий церковного корабля! Не будет преувеличением сказать, что вся жизнь Владыки была исполнена подвига апостольства, подвига неустанных миссионерских трудов.

Выдающийся церковный деятель родился в городе Саратове, в семье священника. Уже в ранние годы он проявлял редкие духовные дарования. По окончании Саратовской духовной семинарии, Григорий Платонович в 1836 году становится учителем латинского языка в Саратовском духовном училище. Желая продолжить обучение в высшем учебном заведении, он готовился к поступлению в Санкт-Петербургский университет, но Всеблагой Промыслитель судил иначе. За несколько дней до выезда в столицу, его постиг тяжелый, смертельно опасный недуг.

В это время Григорий Платонович раз и на всю жизнь решает всецело посвятить свою жизнь Богу, дав обет принять монашество.

В июле 1837 года в скромной одежде послушника он направил свои стопы в Петербург, где поступил в число студентов Санкт-Петербургской духовной академии. Там спустя год будущий Архипастырь принял монашество с именем Гурий в честь святителя Гурия Казанского. Лучший студент на курсе, в августе 1838 года он был рукоположен во иеродиакона, а в ноябре 1839 года – во иеромонаха.

В том же году боголюбивый инок, будучи переведен на высшее отделение Академии, по предложению ее руководства, изъявил желание отправиться с проповедью Слова Божия в Пекинскую духовную миссию.

В конце декабря иеромонах Гурий отбыл в Пекин. Начался новый этап его жизни и служения. Прекрасно овладев китайским языком, он приступил к многотрудным трудам по переводу Нового Завета и богослужебных книг на китайский язык, хотя внешние условия были там необычайно сложны. В это время Поднебесная находилась в состоянии упадка. Многолетняя гражданская война, «опиумные войны» с державами Запада, социальная неустроенность, равнодушие и лицемерие населения тяжелым образом сказывались на моральном состоянии и физическом здоровье будущего Архипастыря, который, тем не менее, мужественно боролся с унынием, с присущим ему природным чувством юмора, тонкой наблюдательностью описывал бытовые особенности своего длительного странствования.

Китайское Евангелие Святителя Гурия

Это красноречиво подтверждает переписка миссионера со своим духовным отцом – Саратовским Епископом (впоследствии Архиепископом Нижегородским) Иаковом (в миру Иосифом Ивановичем Вечерковым), также выдающимся миссионером и богословом, который обратил к каноническому Православию несколько тысяч раскольников и являлся одним из любимейших духовных писателей Н.В. Гоголя.

Таврические Епархиальные Ведомости отмечали: «Как видно, Иеромонах Гурий был в самых близких, поистине сыновних, отношениях к Преосвященному Иакову. Близость эта объясняется тем, что первый воспитывался в Саратовской Семинарии при Преосвященном Иакове, при нем окончил курс, при нем был учителем Саратовского училища; притом же Гурий, как видно, с молодых лет отличался благочестивым настроением, так что и в Академию отправился <…> в одежде послушника, с намерением поступить в монашество, – такого человека не мог не полюбить Преосвященный Иаков, – сам глубоко благочестивый Архипастырь и строгий аскет».

Преосвященный Иаков всячески ободрял своего духовного сына, неустанно молился за его здоровье, и переписка отразила, в том числе, упорную борьбу с тяжелым физическим недугом Святителя Гурия, который он преодолел в Пекине во многом благодаря ощутимой духовной поддержке Преосвященного… Приведу один показательный фрагмент первого письма из Пекина иеромонаха Гурия от 29 мая 1841 г.: «Проезжая Монголию, не раз предлагал я себе вопрос: «О чем вздыхают любители золотого века?». Чем вздыхать, не лучше ли бы ехать им в Монголию. Здесь блаженство золотого века во всей свежести сохраняется и до сих пор. Монгол волен, как ветер степной, быт его самый разгульный. Зато и положение его самое блаженное. Сам он, его жены, дети все оборваны, запачканы, голодны, без всякого выражения мысли во взоре. Грубость и невежество их не описаны. Вот их юрта, – войлочная круглая палатка – самая большая в диаметре не более двух сажень, низенькая, полная дыму, самого невыносимого едкого дыму (у них и день, и ночь курится аргал (скотский помет); она вмещает в себя все, что есть у хозяина: седла, кадушечки, чашки, чашечки, котлы, постель, кивот с идолами, сундуки, жен и кучу детей. Юрта эта не защищает ни от холода, ни от жару, ни от дождей и при несколько сильном ветре готова разрушиться на свои первые начала! <…> нам очень странно было слушать частые вопросы монголов: «Есть ли в России трава?», – или еще страннее: «Есть ли в России воры?». Значит тяжело и без стеснительной власти закона!.. Нет, дай Бог, чтобы Россия не дожила до такого золотого века!..».

Обложка книги "О богоучрежденности епископского сана"

В феврале 1851 года иеромонах Гурий был возведен в сан Архимандрита, а в октябре назначен Ректором Александро-Невского училища. Незадолго перед этим ему была присвоена степень магистра богословия за сочинение «О богоучрежденности епископского сана». Позднее, предваряя публикацию этого, без преувеличения, фундаментального богословского труда, 8 января 1876 года Святитель отмечал, что «искренно ищущий истины найдет в этом сочинении и надежное оружие к отражению хитросплетений лжеименного разума, и разумное успокоение совести на счет своих духовных отношений в Церкви». Здесь вновь ярко проявился выдающийся миссионерский талант христолюбивого пастыря, мудрым словом вразумляющего заблудших и утверждающего верных на спасительном пути: «Вселенская православная Церковь издревле верует, что сан епископа в Христовой церкви есть учреждение божественное, есть власть учрежденная не для соблюдения только порядка или благочиния церковного, но власть священно-начальствующая, высшая, важнейшая, существенно необходимая, от которой все степени священства получают и преемство, и значение. В епископе церковь видит самим Богом открытый обильный источник таинств, необходимых для освящения и спасения, видит святителя, т.е. приемника и проводника божественной благодати, которая обильно течет чрез его святительские руки, поставляя для церкви епископов и священников и диаконов, а чрез них – при совершении таинств – изливаясь и на всякую душу; видит главного, самостоятельного учителя вверенной ему паствы, истолкователя для нее слова Божия и всего божественного домостроительства; наконец в епископе же видит и наблюдателя за верным исполнением воли Божией, правителя церкви, владыку. Выражая эту веру вселенской церкви, епископа обыкновенно мы называем преосвященным, т.е. таким лицом, которое благодатью Божиею “преосвящено” ».

В августе 1856 года Архимандрит Гурий становится главой Пекинской духовной миссии. Его деятельность принесла поистине огромные плоды: Святитель осуществил уникальные, глубокие, поистине классические, переводы Нового Завета, Псалтыри, Требника, Служебника, Пространного Катехизиса, «Разговора между испытующим и уверенным», Священной истории Ветхого и Нового Завета и многих других богословских, богослужебных, учебных книг на китайский язык.

Наряду с блестящим исполнением своих прямых обязанностей в миссии, Архимандрит Гурий как великий знаток языка, обычаев и традиций Китая внес выдающийся вклад в переговорный процесс посольства Российской империи с китайскими властями по вопросу о присоединении к России Амурской области и Уссурийского края. Было время, когда вся дипломатическая переписка проходила через его руки.

Посол России в Китае граф Н.П. Игнатьев отмечал неоценимую помощь, оказанную выдающимся церковным деятелем отечественной дипломатии, благодаря блестящему знанию китайского языка, обычаев и традиций Китая, личному авторитету, которым пользовался православный миссионер при императорском китайском дворе. При непосредственном дипломатическом посредничестве Архимандрита Гурия была прекращена осада Пекина англо-французскими войсками, что оказало самое благоприятное влияние на заключение 2 ноября 1860 года Пекинского договора между Российской империей и Китаем, согласно которому Россия получила левый берег Амура, Уссурийский и Приморский край с Владивостоком.

Примечательно также, что в знак особого уважения китайского правящего дома к Святителю, миссии было подарено богатейшее шестисоттомное собрание буддийских трактатов на тибетском языке стоимостью свыше пятнадцати тысяч рублей серебром, которого не имела в то время ни одна из европейских библиотек.

Владыка Гурий оставил нам также исследования об истории Православия в Китае, о китайском буддизме, которые представляют несомненный интерес для современной науки.

Процитирую одного из современников и горячих почитателей Святителя И. Палимпсестова: «Но что составляет венец трудов Архимандрита Гурия в Пекине, это то, что он, изучив китайский язык как родной, перевел на него Святое Евангелие, по которому и благовествует слово Христа Спасителя современный нам апостол в Японии, Преосвященный Николай».

Несомненно, что апостольские труды Святителя Гурия имели исключительное значение в распространении православного благочестия на Китайской земле, что принесло свои ощутимые плоды. Так, в частности, уже в 1900 году – во время разгула «восстания боксеров» – мы встречаем удивительный пример мученического подвига многих православных христиан Китая – священника Митрофана (Цзы Чун) и 222 мирян, умерщвленных повстанцами за мужественное исповедание православной веры (ныне они почитаются Церковью как святые).

В сентябре 1865 года завершилось второе – восьмилетнее пребывание подвижника Христова в Китайской земле. Возвратившись из Пекина в Петербург, Архимандрит Гурий был назначен настоятелем Московского Симонова монастыря, а за свою усердную службу в миссии награжден орденом святого Владимира 3-й степени и пожизненной пенсией в 1500 рублей.

В январе 1866 года святитель получает новое назначение настоятеля Русской миссии в Риме, а 11 мая ему определено быть Епископом Чебоксарским, Викарием Казанским.

5 июня состоялась архиерейская хиротония Владыки Гурия в Петербурге, за которой последовало полуторагодичное служение в Казани, где он также успел совершить много душеполезных значимых дел и оставил по себе добрую память. С самого начала святитель вступает в полное управление Казанской епархией, так как Преосвященный Афанасий, Архиепископ Казанский был тяжело болен. С назначением в епархию Архиепископа Антония, Преосвященный Гурий, помимо епархиальных дел, все силы отдает миссионерству. В Казани им было основано Миссионерское братство во имя святителя Гурия Казанского – своего небесного покровителя, членом которого усердный ревнитель христианского просвещения оставался до конца жизни.

- Андрей Вячеславович, расскажите, в чем заключается значение служения Святителя Гурия в Тавриде?

- 15 декабря 1867 года Епископ Гурий получил назначение на Таврическую кафедру, ставшую, без преувеличения, венцом его святительского служения Святой Матери-Церкви.

В своей речи на прощальном обеде в Казани 1 января 1868 года Владыка произнес удивительно глубокие и смиренные слова, обращенные к основному им Братству: «Вы сразу поняли важность и оценили пользу предполагаемого учреждения, с полною патриотизма и христианской любви готовностью поспешили осуществить данную об этом мысль, с достоинством и мудрою осторожностью. Я… не скажу, чтоб я тут ничего не делал; но вклад моего труда никак не больше того, что принес всякий из Вас на пользу общего дела. Мы все трудились; каждый сделал свое дело. В общем труде у нас и честь нераздельная <…>  Высоко ценю я честь, какой угодно было Вам удостоить меня; на любовь Вашу ко мне смотрю с уважением и благодарностью и чувства эти сохраню навсегда – к моему утешению и ободрению. Расставаясь с Вами, Братие, я разлучаюсь только телом: дух мой будет с Вами. Дело Братства было и будет близко моему сердцу. Где б я ни был, прошу считать меня Вашим Братчиком».

В феврале святитель прибыл в Симферополь, где перед ним встали задачи огромного масштаба. Таврическая епархия, включавшая в то время не только собственно Крымский полуостров, но и северные – «материковые» уезды, остро ощущала нехватку храмов и священнослужителей. На решение этих насущных вопросов Архипастырь направляет все свои силы. Он обращается к Архиепископу Херсонскому Димитрию и другим Архиереям с просьбой о присылке молодых людей в Тавриду для замещения священнических мест. С сентября 1869 года по указанию и ходатайству Владыки Гурия начинается издание «Таврических Епархиальных Ведомостей», а в ноябре учреждается Симферопольское Александро-Невское братство, ставшее важным центром миссионерской работы.

Существенно активизируется строительство храмов. Если до вступления Святителя Гурия в управление Таврической епархией тут насчитывалось всего 120 церквей, то через 12 лет их было уже 268.

Одним из самых задушевных чаяний святительской души было стремление открыть в Тавриде Семинарию. В сентябре 1868 года он созвал первый епархиальный съезд. Духовенство с пониманием и сочувствием отнеслось к этой крайне актуальной идее. Современник Таврического Архипастыря, А. Иванов в своем очерке отмечал: «Нужно было видеть ту отеческую радость Преосвященного, когда депутаты духовенства согласились с его доводами и обещали открыть в епархии подписку между духовенством для сбора пожертвований на постройку здания для Семинарии. С этих пор все мысли и желания Владыки были направлены к Семинарии. Началась оживленная переписка со Св. Синодом, с городским начальством об отводе места для Семинарии, с благочинными; составлялись планы и сметы, делались вычисления и собирались потребные справки»…

Одному Богу ведомо, скольких сил, скольких неутомимых трудов и здоровья стоила Преосвященному Гурию реализация этой блестящей идеи. По свидетельству А. Иванова, «сам Преосвященный по целым дням просиживал над бумагами, касавшимися открытия будущей Семинарии. И чем успешнее шло предварительное дело, тем нетерпеливее делался почивший Архипастырь, желая видеть скорее осуществление своей заветной мысли. И как горячо он молился, как радовался духом в тот день и час, когда в 1871 г. он мог, наконец, положить первый камень в основание будущего здания Семинарии!».

Деятельные труды Таврического Архиерея по устроению Семинарии получили одобрение и поддержку со стороны Императора Александра II во время личной встречи в Ливадии 5 октября 1869 года. «Таврические Епархиальные Ведомости» сообщали: «5-го сего октября, в воскресенье, после литургии, Государь Император изволил принимать в Ливадии Преосвященного Гурия, Епископа Таврического. Благосклонно выслушав всеподданнейше принесенную Преосвященным благодарность за оказанную духовенству Таврической епархии милость в разрешении иметь свою Семинарию, Его Императорское Величество изволил сказать следующие достопамятные слова: “Я рад, что это устроилось. Надеюсь, что дело это пойдет у Вас в порядке; что Ваша Семинария даст людей полезных, добрых, истинных пастырей”».

Святитель Гурий. Фото

19 августа 1873 года настал, наконец, долгожданный день открытия Таврической духовной семинарии. По замечанию «Таврических Епархиальных Ведомостей», «в городе Симферополе совершилось торжество, какого еще не бывало в Таврической Епархии <…> Несмотря на значительную поместительность Семинарского храма, в нем была такая теснота, что мало опоздавшим не было возможности войти в храм».

Первоначально в Таврической семинарии было открыто 4 класса, но усилиями Владыки Гурия, в скором времени ему было разрешено открыть все 6 классов. «И только тогда успокоилось его отеческое сердце, когда он увидел, что у него в епархиальном городе, наконец, есть полная Семинария. С каким сожалением он смотрел на то, что птенцы его гнезда, питомцы его Семинарии, пользуясь предоставленным им правом перехода в университет, не докончив курса в Семинарии, оставляли ее! Как жаловался он всем и всякому на эту несправедливость молодых людей к нему и к его Семинарии! Зато с какою радостью он на экзаменах приветствовал тех, которые оканчивали курс в его учреждении, – как он охотно давал места и посвящал во священники своих студентов; он знал их всех по именам, и при всяком случае с любовью напоминал о том, скольких священников дала ему Таврическая семинария, в то же время охотно забывал о том, скольких трудов и забот стоило ему воспитать и привести к желанной цели то небольшое число священников, которые окончили курс в Таврической семинарии!».

Именно своему излюбленному детищу – Таврической духовной семинарии завещал Святитель свою обширную, поистине уникальную, библиотеку. Великую заботу уделял он и другим духовным учебным заведениям, в частности, мужскому и женскому епархиальному училищам, обильно жертвуя свои собственные средства.

С первых дней своего пребывания в Тавриде, Святитель уделял огромное внимание наставлению на путь Христовой истины многочисленных сектантов, наполнявших в то время епархию, в первую очередь, молокан и скопцов.

В 1869 г. Преосвященный Гурий посетил молоканскую колонию вблизи Ново-Григорьевки (Мелитопольский уезд), где лично познакомился с одним из вожаков таврических молокан донского толка крестьянином З. Захаровым. Вследствие этого знакомства между Владыкой и З. Захаровым началась деятельная переписка, которая не прекращалась по самый день упокоения Архиепископа Гурия. Письма Святителя к заблуждающемуся молоканину являются свидетельством огромного богословского таланта и глубочайшей эрудиции Архипастыря, его блистательных знаний Священного Писания и святоотеческой литературы, и, вместе с тем, великого терпения и подлинно христианской любви к ближнему.

В одном из писем Владыки Гурия к З.Д. Захарову Святитель призвал последнего не бояться обращаться за разъяснениями сложных духовных вопросов, выяснять «святую правду»: «В рукописи вы высказываете боязнь, нет ли в ней чего-либо подлежащего уголовным законам. Объявляю вам, что в ней нет ничего подобного. Впрочем, если бы и было что-либо высказано вами в какой-либо рукописи такое, что подлежало бы законному преследованию; то могу уверить вас, что я никогда не допущу этого, если только высказанное вами будет высказано без намерения нанести явное оскорбление Господу Богу или Предержащей Власти. Пишите откровенно, без боязни, с чистою любовью к святой правде. Ожидаю от вас скорого и вполне правдивого ответа».

Немаловажно подчеркнуть, что для самого З. Захарова, по собственному его признанию, чтение святительского слова было «усладительным для сердца».

«Ласковый, милостивый и кроткий» – так характеризовали Владыку его современники. Этот поистине дивный Архиерей, несмотря на огромную занятость и тяжелый недуг (он страдал болезнью печени и «каменной болезнью»), находил время и силы, чтобы вникать во все детали церковной жизни вверенной ему епархии, будь-то восстановление древней часовни, возведение храма, обнаружение реликвии, работа епархиальных учреждений, проведение Богослужений. Для него вовсе не существовало «малозначительных» дел.

Печать глубокой образованности и рассудительности Святителя проявлялась и в его спокойном взвешенном восприятии важных событий епархиальной и общественной жизни. Об этом свидетельствует ряд крайне интересных архивных источников.

Так, например, в резолюции Владыки Гурия от 23 июля 1875 г. на рапорт священника Космо-Дамиановской Церкви селения Тимошевки Димитрия Дементьева об обращении скопцов говорилось следующее: «Искренности обращения скопцов я не верю. Советую и Вам быть осторожнее. Усердно наставляйте их в православной вере, обличайте заблуждение скопческое, но к св. причастию не допускайте скопцов по меньшей мере три года: /кроме смертного случая/. О ходе этого дела уведомляйте меня почаще и [пообстоятельнее]. [Впрочем] Вы ведете журнал Ваших собеседований? Выдержки из него были бы очень любопытны. Прилежнее молитесь Богу о помощи. Еп. Гурий».

Узнав о том, что в Бердянском уезде верующие собирались для прославления обнаруженной ими в источнике иконы Божией Матери, Архипастырь отреагировал следующей резолюцией от 31 мая 1877 г.: «Икону прислать в Кафедральный собор для хранения; деньги (79 к.) хранить в Берд[янском] соборе показывая (до времени) особою статьею; а народ убеждать, чтоб сами собою, без священников никаких собраний молитвенных не составляли и явленных икон не выдумывали. Еп. Гурий».

Вместе с тем, он был чрезвычайно внимателен ко всем начинаниям, направленным на развитие православного просвещения в Тавриде. Успехи пасомых на ниве православного просвещения неизменно вызывали у Высокопреосвященного глубокую сердечную радость. «Поздравляю вас, дети, с окончанием вашего воспитания! С любовью и благословением отпускаем мы вас, утешаясь мыслию, что труды и заботы наши по воспитанию вас были не напрасны; что и вам, и нам есть чему порадоваться!», – обращался святитель к воспитанницам женского епархиального училища.

- Андрей Вячеславович, в чем выражались духовные заветы Святителя грядущим поколениям?

- Вся деятельность Архиепископа Гурия была подчинена одной единственной великой цели – исполнять волю Божию. Владыка говорил: «Воля Божия должна составлять воодушевляющее начало и последнюю цель нашей деятельности».

Любимым занятием его было изъяснение книг Священного Писания, преимущественно Евангелий, что нашло отражение в его творениях: «О богоучрежденности епископского сана», «Исследование о скопческом учении», «Исповедание веры молокан Донского толка», проповеди, которые разъясняли многие заблуждения, утверждали паству в истинно духовном пути.

Спокойное и взвешенное, поистине умиротворяющее, слово Архипастыря обладает удивительной способностью: оно проникает в самые глубины христианской души, оставляя в ней неизгладимый след, просвещает ум и сердце и озаряет весь жизненный путь человека, старательно впитавшего святительские рассуждения и наставления.

«Смиреннейший и молчаливейший» Владыка стремился к тому, чтобы донести до пасомых эту деятельную тишину, пробудить в них жажду единения со Христом, подвигнуть к смирению и послушанию, которые он считал необходимым условием достижения духовного блаженства, и высочайшие образцы которых видел в жизни Спасителя и Его Пресвятой Матери.

Святитель обладал удивительной способностью – заключать в простых словах истины, без преувеличения, космического масштаба. Его громадное многогранное наследие, в котором остается еще немало нераскрытых страниц, несомненно, должно стать предметом серьезного осмысления современников.